Я был очень аккуратен и сломал только замок, оставив дверь ипритолоку, потому что мистер Браэда показался мне добрым малым и мне нехотелось доставлять ему лишние неприятности. Конечно, времени в связи с такойделикатностью потребовалось немного больше, но в коридоре никого не появилось.Я вошел в номер Люка, нащупал выключатель, зажег свет и быстро осмотрелкомнату. Потом я несколько минут прислушивался. Никаких звуков из холла недоносилось.

Времени у меня было немного. На полке для багажа я обнаружилпустой чемодан. В шкафу висела одежда. В карманах, кроме двух коробков спичек,карандаша и ручки ничего не оказалось. Еще кое-какая одежда и белье в ящике — итоже ничего. Предметы туалета в футлярах или аккуратно расставленные на полке вванной — тоже ничего особенного или необычного. Экземпляр «Стратегии» В.Х.Лиддала Харта на ночном столике у кровати с закладкой внутри книги, в однойчетверти от конца.

Брюки и куртка, в которой он ходил на прогулки в горы,брошены на стул, рядом пыльные тяжелые ботинки и носки. В ботинках ничего кромепары шнурков не было. Я проверил карманы рубашки, которые сначала показалисьмне пустыми. Но потом я нащупал в них несколько шариков из скомканной белойбумаги.

Я развернул один из них.

Какие-нибудь ужасные секретные сообщения?

Нет… Нет причины отдаваться на милость не на шуткуразыгравшегося параноидального комплекса — всего лишь несколько коричневыхкрошек были ответом на мой вопрос.

Это был табак и кусочки папиросной бумаги. Он, очевидно,развернул и скомкал окурки, прогуливаясь по лесу. Все же странно… Мнеприходилось бывать вместе с Люком на загородных прогулках, и таким аккуратистомон никогда не был.

Потом я осмотрел брюки. В одном набедренном кармане лежалвлажный носовой платок, в другом — расческа. В переднем правом кармане былопусто, в левом — один единственный патрон. Я машинально опустил патрон в свойкарман, потом пошарил под матрацем и в ящике стола. Я заглянул даже в корзинкудля бумаг в туалете.

Не было ничего, что могло бы как-то объяснить его странноеповедение.

Оставив ключи от машины на ночном столике, я вернулся в своюкомнату. Меня не очень волновало то, что Люку станет известно о том, что явломился в его номер. Эта идея мне даже нравилась, честно говоря. Должензаметить, что мне чертовски не понравилось то, что он рылся в моих бумагах,касавшихся Колеса-призрака.

Кроме того, он должен дать мне чертовски убедительноеобъяснение своего более чем странного поведения на горе.

Я разделся, принял душ, лег в кровать и погасил свет. Люку,пожалуй, стоило бы оставить записку, но я не люблю оставлять следы. Кроме того,не знаю уж почему, но у меня было такое ощущение, что он уже не вернется в свойномер.

Он был невысоким, плотного сложения мужчиной с немногокрасноватым лицом, его темные волосы уже порядком прошила седина и они поределина макушке.

Я сидел в кабинете его полусельского дома в пригородеНью-Йорка, потягивая пиво и рассказывая о своих неприятностях. За окномсветилась звездная ночь, и слушатель у меня был отменный.

— Так… Значит, Люк на следующий день не появился, — сказалон задумчиво, — и не прислал никакого сообщения.

— Нет.

— Расскажи поподробнее, чем ты занимался в тот день.

— Утром, я еще раз проверил его комнату. Все было в точноститак, как я оставил, уходя. Я вошел в холл. У стола регистрации снова ничего.Потом я позавтракал и снова зашел в номер Люка. Там было пусто. Я отправился надлительную прогулку и вернулся только после полудня, позавтракал во второй рази еще раз заглянул в его комнату. Все было по-старому. Тогда я одолжил ключи отего машины и приехал на то место, где мы были прошлой ночью. Я даже спустилсявниз по склону и поискал в окрестностях, но ничего, абсолютно ничегопримечательного при свете дня не обнаружил. Не было ни тела, ни каких-либоследов. Тогда я вернулся в отель, положил на место ключи, до обеда прослонялсяпо отелю и в окрестностях, а потом позвонил тебе. Когда ты сказал, чтобы яприехал, я заказал билет и пораньше лег в постель. Утром я вылетел в Альбукерк,а потом сюда.

— А в это последнее утро ты заходил в его номер?

— Да, конечно. Там по-прежнему было пусто.

Он покачал головой и снова раскурил свою трубку.

Этого человека звали Билл Рот. Он был другом и адвокатоммоего отца, когда отец жил в этих местах. Возможно, на всей Земле это былединственный человек, которому папа доверял, и поэтому я верил ему тоже.

За эти восемь лет я несколько раз навещал его. В последний,самый печальный — полтора года назад, во время похорон его жены Алисы. Ярассказал ему историю отца так, как сам ее слышал за пределами Двора Хаоса,потому что у меня сложилось впечатление, что отец хотел бы, чтобы Билл былполностью в курсе всего происходящего, и чувствовал, что за помощь, оказаннуюБиллом, обязан ему некоторыми объяснениями.

Билл, как мне показалось, все понял и поверил. Впрочем, папуон знал гораздо лучше, чем я.

— Я уже говорил, что ты очень похож на отца, — сказал он.

Я кивнул.

— Я имею в виду не только внешность, — продолжал он. — Унего некоторое время была привычка исчезать, а потом снова появляться, словнопилот, сбитый за линией фронта над вражеской территорией. Мне никогда не забытьтой ночи, когда он прискакал на коне с мечом в руках и заставил меня отыскатькучу компоста, увезенную с его двора.

Билл рассмеялся.

— А теперь появляешься ты, рассказываешь свою историю, и яначинаю подозревать, что ящик Пандоры кто-то открыл еще раз. Ну почему бы тебене попросить меня оформить какой-нибудь договор о расторжении брака — какобыкновенному здравомыслящему человеку — или составить завещание, или документо деловом партнерстве, что-нибудь в этом роде? Нет, твоя история оченьнапоминает проблемы Карла. Даже то, что я составлял для Амбера, кажется кудаболее спокойным делом по сравнению с тем, о чем ты говорил.

— Ты составлял документ для Амбера? Ты имеешь в видусоглашение, когда Рэндом прислал к тебе Фиону с копией договора о ПаденииЛабиринта, заключавшегося с королем Хаоса Саваллом, чтобы она его перевела, аты проверил на предмет скрытых ловушек?